Это потому, что в полдень я сидела в комнате 17 Британского музея, когда меня инструктировала Диана. А этого он знать не должен. Я пытаюсь найти другое объяснение и выбираю то, которое может быть подтверждено. — Я встречалась с Филиппом Хардвиком.

Я чувствую, как напрягаются мышцы его руки на моем плече. — Что? Как это произошло?

— Он попросил меня зайти к нему в офис.

— Зачем?

— Просто поговорить.

— О чем?

— О его дочери, Белле. Очевидно, у нее типичные подростковые проблемы, и он хочет, чтобы я помогла ее обуздать. Он попросил меня развлечь ее, пока мы будем в Мэннинг-хаусе.

Дэнни делает глоток виски. — Это единственная причина, по которой он встретился с тобой?

— Да.

— И ты согласилась?

— Я просто составляю компанию девушке. Он даже хотел мне заплатить, но я отказалась.

— Ты уверена, что хочешь в этом участвовать, Мэгги? — тихо спрашивает он.

— По крайней мере, я буду с тобой. Провести выходные в загородном доме — это звучит забавно. И Белла, с ней нет ничего такого, с чем бы я не смогла справиться.

Он вздыхает и проводит рукой по волосам. — Ты должна знать, что это непростые люди. Гости, которых он приглашает, они из другой вселенной. Для них мы просто помощники по дому.

— Ты думаешь, мне там не понравится.

Для нас это не будет вечеринкой. Я здесь для того, чтобы позаботиться об их насморке и вывихнутых лодыжках.

— А я буду нянчиться с детьми.

— Да, именно так это и звучит. Кстати, эта девчонка такая вредная.

— Ей пятнадцать. Они все непослушные. Я тоже была такой же соплячкой.

Он смеется. — Вот в этом я нисколько не сомневаюсь.

Я встаю, чтобы взять бутылку виски и снова наполнить бокал. Когда я возвращаюсь на диван, он смотрит в пространство. Я устраиваюсь рядом с ним.

— Я думал о том дне, когда мы встретились, — говорит он. — Вспоминал, как это было здорово, когда мы оба скитались по миру.

— Мы были моложе. Беднее.

— Да, но свободнее”.

— У меня была работа.

— Работа, которую ты любила. Помню, я подумал: "Вот женщина, которая чувствует себя в этом мире, как дома". А теперь ты здесь, торчишь в моей квартире и наливаешь мне выпивку.

— Я с тобой, любимый. Я хочу быть здесь.

— Правда? — Его вопрос звучит так мягко, что это скорее мысль, нежели произнесенное слово. Как будто на самом деле он не хотел этого говорить, но не мог сдержать своих сомнений.

— Что с тобой? Что тебя беспокоит?

— Я бы хотел, чтобы мы были такими же, как раньше. До того, как я согласился присоединиться к Галену. До того, как деньги поглотили меня, — он тяжело вздыхает. — Что, если мы просто все бросим к чертовой матери? — Он ставит свой виски и смотрит на меня. — Прыгнем в самолет и улетим в Южную Америку? Или Индию? Или куда бы, черт возьми, нам ни захотелось отправиться?

Он серьезен, действительно серьезен, и я не знаю к чему это приведет. Я знаю только, что меня уносит в его фантазию, в это соблазнительное видение того, как мы вместе окунаемся в тот в мир, где мы могли бы забыть о Диане, Хардвике и людях-тенях с их пулями и бомбами. Но эти призрачные люди — причина, по которой я не могу убежать. Мне нужно остаться и бороться.

— Бедняжка, ты просто устал, — говорю я. — Хорошенько выспись ночью, и утром все будет выглядеть по-другому.

Он не отвечает, но я вижу, как воодушевление меркнет в его глазах. Я чувствую себя так, словно убила что-то обнадеживающее, уничтожила все шансы, которые могли бы быть у нас, но иначе я не могу. Этого требует долг. Этого требуют невинные жертвы.

— Просто будь осторожна, хорошо? — говорит он. — Будь осторожна рядом с Хардвиком. И с его окружением.

— Почему?

— Я им не доверяю. — Он смотрит мне в глаза. — И тебе тоже не следует этого делать.

__________________________________________________________________________

Глава 20

Я уже изучила фотографии и спутниковые снимки загородного дома Хардвика, так что знаю, чего ожидать, и тем не менее меня охватил благоговейный трепет при первом взгляде на Мэннинг-хаус. Сначала мы с Дэнни должны остановиться у каменных ворот, где охранник проверяет наши имена в своем списке, прежде чем разрешить нам проехать на дорогу, обсаженную великолепными платанами. Там, вдалеке, виднеется дом, возвышающийся над декоративным озером. Фотографии не смогли должным образом передать величественное сияние солнечного света на фасаде из красного кирпича или размах окружающего его газона, похожего на изумрудно-зеленую юбку. Когда мы подъезжаем ближе, я вижу конюшни, каретный сарай, узловой сад, а вдалеке — грандиозное сооружение. Я читала, что особняк времен короля Якова с его семью эркерами и парапетом с балюстрадой первоначально был построен для графа. Интересно, как бы чувствовал себя этот граф, зная, что столетия спустя его загородный дом будет занят человеком, который зарабатывает деньги на торговле с врагами Англии.

— Боже мой, Дэнни, — бормочу я. — Это замок.

— А еще зимой здесь холодно и дуют сквозняки. Стекла дребезжат, а душевые кабины нагреваются целую вечность.

— Для тебя и вправду утомительно провести здесь выходные?

— Не важно, где мы будем жить, для нас это все равно работа, Мэгги.

Он подъезжает к парадной двери, и мы выходим, оба одеревеневшие после долгой поездки из Лондона. Пока Дэнни достает наши сумки из багажника, я поднимаю взгляд на дом и вижу лицо, смотрящее на нас из окна. Сильвия.

Входная дверь открывается, и охранник Хардвика выходит поприветствовать нас. — Доктор Галлахер, миссис Галлахер.

— Кит, — говорит Дэнни.

— Вам приготовлена Лиловая комната, наверху. Это двумя пролетами выше, в восточном конце…

— Я знаю, где это.

Обычно Дэнни ни с кем не разговаривает так резко. Это признак того, насколько он несчастлив из-за того, что находится здесь. Неся наши сумки, Дэнни ведет нас в дом и вверх по парадной лестнице. Мы проходим мимо портретов благородных дам в платьях в стиле ампир и джентльменов верхом на конях, но это не предки Хардвика; его семейное состояние насчитывает всего два поколения, накопленное благодаря осторожным инвестициям деда в оружейную промышленность во время Второй мировой войны.

Война пошла на пользу семье Хардвик.

Мы поднимаемся на второй этаж, и Дэнни ведет меня по устланному ковром коридору мимо спален, обозначенных по цвету, их названия выгравированы на медных табличках. Янтарная комната. Сапфировая комната. Розовая комната. Нет ничего более заурядного, чем простая красная или синяя комната. Мы идем в конец коридора, к двери, ведущей в крыло дома, которое явно предназначено для прислуги. Вот вторая лестница, гораздо более узкая, предназначенная для слуг. Поднимаясь наверх, мы проходим мимо горничной в униформе, спускающейся по лестнице с охапкой свежего постельного белья. Следующий лестничный пролет ведет нас на третий этаж, в комнату, где мы будем спать.

Лиловая комната действительно лиловая: занавески, покрывало на кровати, обои. Я ожидала, что здесь будет тесновато, но эта комната, безусловно, достаточно удобна для семейного врача. Автоматически я осматриваю комнату в поисках камер наблюдения, но не замечаю ни одной. Мы недостаточно важны, чтобы за нами следить.

Наше окно выходит на огородик при кухне, в сторону окружающего поместье парка. Посыпанная гравием дорожка вьется мимо каменных статуй и самшитовых изгородей и ведет в смешанный лес, где есть множество пешеходных дорожек для прогулок.

И мест, где можно спрятаться.

Дэнни распаковывает свой чемодан, и достает оттуда вечерний пиджак, галстук и парадные туфли. Пока он вешает куртку в шкаф, я подхожу к нему сзади и обнимаю его за талию.

— По крайней мере, мы вместе на выходные, — шепчу я.

— Вот увидишь насколько тривиальны мои обязанности здесь.

— Ты спасаешь жизни, Дэнни. Вряд ли это тривиально.

— Единственный способ спасти чью-то жизнь в эти выходные — это если кто-то промахнется мимо глиняного голубя и вместо него застрелит другого гостя.